Кабардино-Балкарская автономная область до Октябрьской революции имела ярко выраженный строй феодально-сословных отношений. Всею Областью управляли князья (пши, тликотлеши) и дворяне (уздени 4-х степеней). Все земли и пастбища Кабарды и Балкарии принадлежали этим феодально-сословным элементам; крестьянство области находилось до последних дней царизма в рабском подчинении у феодалов, за исключением малочисленной прослойки «свободных крестьян», арендующих землю у дворян.
Наряду с княжеско-узденской феодальной лестницей Кабарда и Балкария имели до 1500 мулл, которые на 99 % были выходцами из крестьян, земельными привилегиями не пользовались и были всегда готовой послушной машиной князей и дворян по внедрению панисламизма и шариата в крестьянство, рабской покорности феодалам.
Февральская Революция 1917 года не ослабила феодального режима для крестьянства области: князья-уздени и муллы организовали реакционный Национальный Совет, который еще резче повел политику закрепления феодально-сословных отношений при поддержке мулл: последние в тот момент повысили свою активность и под руководством своих главарей — ученых мулл Шогенцукова Касима, Абукова Али и Катханова Назира — созвали два шариатских съезда (1917—1918 гг.).
Октябрьская Революция в Кабардино-Балкарии сломала феодально-сословный строй. Феодальная прослойка (князья, уздени) в большинстве своем была истреблена физически в гражданской борьбе, а некоторой махровой части ее удалось уйти с белыми за рубеж. Отдельные князья и дворяне ушли в подполье, Образовав основные ядра банд (Шипшев, Шарданов, Ханцев и др.). Некоторая часть узденства (Мидовы, Хурановы, Кашежевы и др.), считая себя «либерально-настроенной» из-за того только, что крупные князья давили на нее в силу природы феодальных отношений, примкнула после ряда перипетий к Соввласти, оставаясь, однако, и в дальнейшем со стороны феодальной — узконационалистической идеологией, не порывая связь с оставшимися в области остатками дворянства, княжества и, главным образом, нетронутого института мулл.
Аналогично вышеназванной «либеральной» части узденства поставила себя в момент Октябрьской Революции и мулльская прослойка Кабардино-Балкарии. При Соввласти муллы считали возможным добиться реализации принципов «корана и шариата»: муллы себя считали «революционерами» и так как они, как «представители народа», при феодальных отношениях, существовавших в Кабарде и Балкарии, не имели привилегии, — главное не имели земли, как и все крестьянство, и держались феодалами в черном теле.
Еще при царизме муллы ставили вопрос о даче им привилегии, и этот вопрос даже выливался в открытые конфликты с князьями. Так, один из главарей мусдуховенства Шогенцуков Касим из-за получения для себя привилегии вступил в тяжбу с князем Наурузовым Таусултаном. В 1919 году, при белых, из мулл и из «либеральной», «обиженной» князьями части узденей выделились отдельные фигуры, которые отступили вместе с Советской властью и Красной Армией из Кабардино- Балкарии с той опять-таки надеждой, что Соввласть при новом своем приходе в Кабарду даст возможность жить и развиваться принципам «корана» и «шариата» и не будет ущемлять мелкопоместных б. узденей и «свободных крестьян», т. е. будущих кулаков. К таким лицам относятся: муллы-главари Шогенцуков Касим, Абуков Али и Катханов Назир и б. уздени Мидов Заракуш, Кокожев, Максидов, Ортанов, Шекихачев, Хуранов, Тамбиевы и др. В марте 1920 года Соввласть вновь была восстановлена в Кабардино- Балкарии. Вышеперечисленные муллы и бывш. уздени с охарактеризованными уже настроениями, выражая чаяния всех мулл и б. узденей, пришли в область и, по политическим соображениям, получили тогда работу. Главари мулл организовали шариатские учреждения и вели фанатично верующую массу по стопам шариата, а бывшие уздени сумели устроиться главным образом в учреждения земельного ведомства. Все они расценивали положение в области как «классовый» мир.
Такое положение существовало до конца 1924 года. В конце 1924 года классовая линия Соввласти в Кабардино-Балкарии разбивает чаяния мулл и быв. узденей. В начале 1923 года все шариатские суды были закрыты и заменены нарсудами: открытие медресе разрешалось только с ведома Облисполкома. Муллы все были отведены из ККОВ [крестьянский комитет общественной взаимопомощи], и весь закят стал поступать в ККОВы, а не муллам. Муллы были лишены права голоса.
Таким Образом, в концу 1924 года политическая ситуация в области характеризовалась наличием обостренной классовой борьбы, с одной стороны, Соввласти, опирающейся на основную массу трудового крестьянства, а с другой — мулл, б. узденей, кулачества, имеющих своими главарями мулл Шогенцукова Касима, Абукова Али, Катханова Назира и б. узденей Мидова, Хуранова, Ортанова, Тамбиевых, Урусбиева и др. Вышеперечисленные главари, оставаясь частью в области (Шогенцуков, Абуков, Ортанов), а частью рассосавшись по другим нацобластям и районам Северного Кавказа, сблокировались и повели контрреволюционную националистическо-шариатско-кулацкую работу с целью дискредитировать и устранить существующее в Кабарде классовое советское руководство, прийти самим к власти, обеспечить систему «классового мира» и т.д. и т.п.— Тактика этого «блока» от дискредитации доходила до планирования вопросов террора и связи с дворянами, главарями политического бандитизма.
С начала 1925 года контрреволюционная националистическая группа Шогенцукова, Абукова, Катханова, Мидова и др. после целого ряда «легальных» выступлений и кампаний с требованиями восстановления шариата в области, прекращения репрессий, а также противодействия мероприятиям власти и т. д. — решила развернуть свою работу в массах «верующих». Этой группе выгодно было развертывать работу под флагом панисламизма и шариата, ибо крестьянство в области в значительной своей части религиозно: в то же время крестьянство прекрасно помнило угнетение князей и узденей. В «тактических» же целях блок нередко не выдвигал лозунг борьбы с Советской властью вообще, а лишь с настоящим советским руководством КБАО и коммунистами. Представители последних, входившие в блок, использовали (представители князей и узденей) мулл, как ширму, для проведения своей контрреволюционной националистической работы под флагом «шариата».
Таким образом, старый «единый фронт» князей, узденей и мулл вновь объединился против Соввласти. Шогенцукова Касима группа считала более «заслуженным» в революции, его — авторитетного, ученого муллу, панисла-миста-шариатиста — всегда приглашала группа для открытых выступлений. Объединяя вокруг себя самых авторитетных мулл области, Шогенцуков при каждом удобном случае выступал против мероприятий Соввласти, за что он и был в числе 10 наиболее активных антисоветских мулл в 1925 году арестован. По ряду соображений Шогенцуков Касим был освобожден из Ростова под обязательство, что он не будет «работать» против Соввласти. На время ареста Шогенцукова отдельные члены контрреволюционной группы «приумолкли» в своей работе, другие же, как Мидов и Катханов, наоборот, пользуясь своим служебным положением, первый в Ростове, а второй в Москве, повели широкую кампанию за освобождение Шогенцукова, стараясь при этом всячески дискредитировать советское руководство в Кабарде.
Освобождение Шогенцукова, как он сам, так и вся группа, оживило работу. Шогенцуков, Абуков и Катханов обратили особое внимание на селение Кызбурун-2, Псыхурей и Куркужин, в коих они жили и где они имели довольно авторитетные кулацко-шариатские группы из своих единомышленников. Указанные аулы были как бы идейными и тактическими центрами для всех шариатистов в области; именно здесь имена Катханова, Шогенцукова и Абукова произносились с «благоговением», как носителей идей шариата, попираемого Советской властью и коммунистами.
Так, мулла селения Малка (осужден к концлагерю) в конце 1926 года в своем выступлении в мечети говорил:
«…Советская власть всякими способами и хитростями хочет завлечь людей в совшколы и там сделать их коммунистами-безбожниками. По всем данным уже наступило время, когда кабардинцы должны выступить газаватом за попранную религию, но сами муллы и народ слабы. Уже наступило время, когда дети не будут видеть и им нужно забывать своих родителей, а последним своих детей… Муллы ожидают только повода к выступлению с протестами… Самое главное — нужно кому-либо начать. Таким героем муллы считали Шогенцукова Касима. Ни одна власть, которая отбрасывала Бога, долго не держалась, так будет и с Соввластью, а если она и будет, то лучше не жить массе».
В 1926г. Шогенцуков Касим был вторично арестован, также были арестованы другие его соратники: Тамбиевы Паго и Магомет и К. Урусбиев, проживавшие в Дагестане. Оставшиеся на свободе члены к-р группы Хуранов, Абуков, Мидов и Катханов работы своей не прекратили, они стали подготавливать и углублять соответствующие настроения среди шариатистов и им сочувствующих в связи с арестом Шогенцукова и др. Это подтверждается показаниями жителя сел. Куркужин Карданова Тросса:
«В 1927г. Абуков и Хуранов перед арестом явились в сел. Куркужин и повели агитацию против ячейки, отдельных членов партии называли дураками и неумными людьми. Ежедневно посещая мечеть, они, Абуков и Хуранов, рассказывали народу о том, что делается в области, и все время возмущали людей против Облисполкома, который якобы без санкции центральных правительственных органов запрещает шариат, и что Калмыков (Пред. облисполкома) является зачинщиком того положения, что правоверных шариатистов арестовывают и затыкают рты говорящим правду. Подготовив соответствующей агитацией настроение молящегося населения, родственники Хуранова и Абукова собрали народ около мечети, затем перешли к лавке… и от потребителей и открыли собрание, не санкционированное сельсоветом. На этом собрании братья Абуковы Нашхо и Ахмед начали говорить о том, что облисполком с целью гонения на защитников шариата передал ложный материал в суд».
Оперуполномоченный ОГПУ Ясько